Нечаянный король - Страница 36

– Нет, – угрюмо сказал Сварог.

– Жаль, поучительная история… Лет восемьдесят назад один земной умелец, архитектор, самостоятельно и в одиночку додумался до изобретения бетона. Это не столь уж сложно даже при земном уровне науки и техники. Бетон – не компьютер. Очень быстро он сделал следующий шаг – бетон с железной арматурой. Железобетон. Подлинная революция в строительстве… с одним многозначительным дополнением. Строить дома и крепости, конечно же, стало бы гораздо легче, быстрее и дешевле… но при этих условиях очень быстро обратились бы в нищету и полнейшее ничтожество многие члены Сословия Циркуля, инженеры и архитекторы, которым поздно было бы переучиваться. В полнейший упадок пришли бы кое-какие цеха Золотых гильдий… Так вот, мы ни в коей мере не причастны к бесследному исчезновению талантливого изобретателя, надо полагать, не умевшего просчитывать последствия и держать язык за зубами. Там, на земле, сами управились. О том, что такой изобретатель когда-то жил, а потом пропал без вести вместе со всеми своими записями, расчетами и первыми образцами, наши агенты узнали чисто случайно, через полсотни лет после его пропажи, когда сын одного каменных дел мастера решил на смертном одре исповедаться – и рассказал, чему был свидетелем в юности… Так-то.

– Что же, выхода нет вовсе?

– Я не хочу в это верить, – сквозь зубы произнес канцлер. – Не хочу. Мы будем его искать… Постараемся найти. Я вам все это рассказал еще и для того, чтобы удержать от скоропалительных решений. Чтобы вы поняли, сколь серьезны стоящие перед нами проблемы. Перед нами. Потому что жить вам здесь, в этом мире. А человек вы чертовски энергичный… и потому выгоднее будет не примитивно убирать вас, а познакомить со всеми сложностями, тупиками и проблемами. Благо вы еще и умны. Я хочу, чтобы вы поняли, насколько хрупок и во многом не познан наш мир, чтобы не рубили сгоряча…

Он говорил проникновенно и дружелюбно, в его голосе звучало искреннее расположение. Забыть бы еще, что перед Сварогом – изощреннейший политик… Воспользовавшись паузой, Сварог продолжал невинным тоном, таким, чтобы при необходимости все сказанное можно было обернуть в шутку:

– …чтобы я понял одну простую и важную истину: по сути, если смотреть в самый корень, Небесная империя не столь уж благостна, благополучна, могуча и перспективна, чтобы пытаться захватить над ней власть… Верно?

Ожидаемого возмущения не последовало: канцлер смотрел на него бесстрастно и устало. Молчание затягивалось.

– Простите, я не дипломат, да и политик никакой… – сказал Сварог. – Ну, а все-таки? Не подозреваете ли вы меня в стремлении захватить власть над Империей?

– Я вынужден допускать именно такое развитие событий как теоретическую вероятность. Можно допустить, что когда-нибудь эта идея обоснуется у вас в голове.

– Да зачем мне? – искренне сказал Сварог. – Простите за откровенность, но мне вовсе не улыбается править полусотней тысяч спесивых бездельников, среди которых, вот чудо, все же затесалась пара тысяч тех, кто занимается реальным делом… Мне было бы невероятно скучно.

– Я ведь не утверждал, что вы питаете такие планы, – спокойно сказал канцлер. – Речь идет о теоретической вероятности. Как знать, возможно, вам однажды покажется, что именно вы сможете что-то сделать лучше. С этого, знаете ли, и начинается… В вас есть что-то от идеалиста, не отрицайте. Только идеалист отправился бы с принцессой Делией в Три Королевства. И вы не отказались от власти над ними, хотя это и сулит одни лишь хлопоты…

– Я только хотел…

– Предотвратить неизбежную войну, обязательно разгоревшуюся бы в случае, если Три Королевства окажутся бесхозными, – кивнул канцлер. – И вы не хотели оставить столь сложную и опасную игрушку, как Хелльстад, на произвол судьбы. То есть считали, что сделаете лучше. То, о чем я и говорил. Вы сами-то можете поручиться, что вам через энное количество лет не захочется ради чьего-то очередного блага взвалить на себя новые хлопоты? Вот видите… Поймите меня правильно. Легко просчитать нахального властолюбца, авантюриста, стремящегося к власти ради власти и тех благ, что из обладания ею вытекают. Таков, например, ваш добрый знакомый герцог Орк. Именно оттого, что в глубинной сути своей он не более чем примитивный властолюбец, как раз и не способен причинить серьезного вреда. Его интриги и замыслы не блещут умом и новизной, а потому расстроить их крайне легко. А с идеалистами вроде вас обстоит гораздо труднее. Потому что решительно невозможно предсказать, когда и где в вас вспыхнет желание спасти человечество…

– Но ведь кое-что мне удалось сделать? – спросил Сварог.

– Это-то меня и настораживает, – признался канцлер. – Идеалист, которому удаются опасные и сложные предприятия, опаснее вдвойне…

Акбар смотрел на него сумрачно и сосредоточенно, словно прикидывал, каков канцлер на вкус и стоит ли тратить усилия, чтобы это выяснить.

– И почему вы с такими настроениями до сих пор не воткнули мне в спину что-нибудь острое? – сказал Сварог.

– Я уже подробно объяснил, почему.

– Ну ладно, – сказал Сварог. – Тогда позвольте и мне кое-что вам объяснить. Есть одна серьезнейшая причина… точнее, препятствие на пути к короне Империи. Это очаровательное препятствие зовут Яна. Вы правы, нельзя заранее предсказать, что придет человеку в голову через год, два, десять… Однако одно я вам могу предсказать не хуже Таверо: я никогда ничего не сделаю ей во вред. Ясно вам?

– Подоплека? – холодным тоном привыкшего ко всему врача спросил канцлер. – Некие отцовские чувства или сексуальные побуждения?